Мы знаем, за что боремся. Интервью
02.08.2021 | Журнал «Стратегия России»
МЫ ЗНАЕМ, ЗА ЧТО БОРЕМСЯ
Интервью
Вячеслав НИКОНОВ
Председатель Комитета Государственной Думы по образованию и науке
Что было бы, если бы мы потопили английский эсминец Defender у берегов Крыма? Стоит ли вообще разговаривать с Джо Байденом или с Владимиром Зеленским? Как происходит военное освоение Украины со стороны НАТО? И кому и как надо включать свои мозги? Об этом недавно на прямой линии говорил российский президент Владимир Путин. Об этом и о многом другом мы поговорим с пресс-секретарём президента Российской Федерации Дмитрием Сергеевичем Песковым.
Дмитрий САЙМС
Американский политолог, историк, председатель и главный исполнительный директор Центра национальных интересов
Спасибо, Дмитрий, что нашли время для разговора. Да, прямая линия была очень интересной, с множеством вопросов. И большинство этих вопросов касалось того, что волнует граждан России каждый день, включая пандемию, бытовые проблемы и капризы природы. Но второй, очень важной темой стали вопросы войны и мира. В какой-то степени пандемия и война несут одинаковые угрозы. Вот что сказал президент Путин по поводу того, надо ли опасаться мировой войны:
«Даже если бы мы потопили этот корабль, всё равно трудно представить, что мир встал бы на грань третьей мировой войны. Потому что те, кто это делает, знают: они не смогут выйти победителями из этой войны. Это очень важно. Не думаю, что мы бы порадовались развитию событий в этом ключе, но мы хотя бы знаем, за что боремся. Мы на своей территории и боремся за себя, за своё будущее. Это же не мы пришли к ним за тысячу километров, это они пришли к нам и нарушили наши территориальные воды, а это существенный элемент во всей конструкции».
Что меня, господин Песков, беспокоит — это то, что президент Путин абсолютно прав. На Западе, конкретно в администрации Байдена, хорошо понимают, что Соединённые Штаты не могут рассчитывать на победу в мировой войне. И поэтому, я думаю, никто из людей, принимающих решения на Западе, мировой войны не хочет. Но есть и другая сторона медали. Мне кажется, что большинство руководителей Запада и американский президент исходят из того, что Россия тоже не думает, что может победить в мировой войне, что Россия войны не хочет и будет её всячески избегать. И вот тут возникает ситуация с манёврами, которые мы наблюдаем, с взаимными обвинениями, с давлением. Обе стороны не хотят войны, но есть такое давление на соперника, есть ощущение своей правоты. Как вы считаете, президент Путин видит своей миссией жёсткое отстаивание интересов России при недопущении войны? Добавлю, в годы холодной войны все думали, что «горячая война» может начаться — ядерная война. И это имело отрезвляющее воздействие на горячие головы в мировых столицах. А сегодня все думают, что такая война не начнётся. А раз так — то можно надавить посильнее. Как подходит к этому вызову, к этому балансированию президент Путин?
Дмитрий ПЕСКОВ
Заместитель руководителя Администрации Президента Российской Федерации — пресс-секретарь Президента
Начну с прямой линии, которая действительно была очень интересной по содержанию. И здесь очень важно понять, что интересы россиян не лежат вокруг Америки. Они в России. И подавляющее большинство вопросов о нашей экономике, о том, как мы боремся с коронавирусом, о том, как будем выходить из кризиса, как строить новые дороги и ремонтировать старые. Доля вопросов об Америке и вообще о международных делах была минимальной. Это отличительная черта прямой линии в этом году.
Дмитрий САЙМС
Может быть, такой интерес к внутренним проблемам от того, что люди не ждут войны, не боятся её?
Дмитрий ПЕСКОВ
Обеспокоенность нашим окружением есть, и она прослеживается в вопросах, которые я видел при подготовке прямой линии. Но это не главное. И у Путина тоже всё было про Россию, про внутреннюю Россию. Это процветание России, борьба с российским кризисом, борьба с бедностью и пандемией. А всё, что касается внешнего периметра, это целиком и полностью подчинено внутренним задачам. Об этом Путин всегда говорил.
Что нужно, чтобы спокойно заниматься нашими внутрироссийскими делами? Нам нужна предсказуемость в отношениях с нашими оппонентами или партнёрами, нужна стабильность и разрядка. А ещё нужны отношения с другими странами, основанные на взаимном уважении и на учёте интересов друг друга. Именно на этом, собственно, и сконцентрированы все внешнеполитические усилия Путина. Может ли быть война? Президент сказал, что вряд ли... Нас страхует ядерный паритет. Значение ядерного паритета очень трудно переоценить. Это и страховочный, и балансирный механизм. Это механизм, стабилизирующий сегодня всю систему международных отношений.
Мы наблюдаем постоянные попытки нарушить ядерный паритет. И поэтому Россия предприняла ряд действий, которые страхуют всю систему ядерного паритета. Мы обзавелись определёнными вооружениями, позволяющими поддерживать ядерный паритет и застраховаться от того, чтобы те же Соединённые Штаты Америки не получили возможность опережающего удара. То есть чтобы США не получили технологическую возможность начать войну.
Мне кажется, что о войне вообще говорить не нужно, поскольку она невозможна. Нужно говорить о линии президента Путина на комплексный ремонт всей системы международных отношений. Он выступил с инициативой саммита постоянных членов Совета Безопасности ООН. Эта инициатива пока не реализована, но она нацелена именно на комплексный ремонт системы. Или взять усилия Путина по налаживанию отношений с Соединёнными Штатами. Саммит в Женеве состоялся, но мы пока не знаем, насколько будут реализованы женевские договорённости и как отразится на наших отношениях достигнутое взаимопонимание. Есть постоянные послания Путина руководителям европейских стран о готовности налаживания отношений, и мы готовы идти в этих отношениях настолько далеко, насколько готовы наши партнёры.
Мы видим, в какой нелёгкой ситуации оказался сейчас Европейский Союз. Страны, которые являются локомотивами Евросоюза, понимают всю необходимость и безальтернативность диалога с Россией. Я имею в виду Берлин и Париж. Но новые европейцы, «младоевропейцы», пытаются возвести бетонную стену между Брюсселем и Москвой. Мирные и конструктивные послания президента Путина разбиваются об эту стену. А страны — двигатели Евросоюза ничего не могут с этим поделать.
Дмитрий САЙМС
Вы обрисовали большой круг проблем, но мне хочется задать один простой вопрос. Идут постоянные манёвры — и российской армии, и стран НАТО, случаются инциденты вроде прохода британского эсминца Defender. Как президент Путин смотрит на приближение друг к другу вооружённых сил НАТО и России, до каких пор он будет смотреть на инциденты как на провокации, а не на реальную угрозу, которая может привести к никому не нужной катастрофе?
Дмитрий ПЕСКОВ
Президент очень хорошо разбирается в военной проблематике, в том числе в вопросах обороны. Он не может игнорировать или недооценивать опасность подобных провокационных действий. Тем более что наглость таких провокаций, к сожалению, имеет тенденцию к росту. Это обязывает нас постоянно быть начеку, и президент Путин неоднократно говорил, что наш военный потенциал, который создан для обеспечения безопасности страны и нерушимости её границ, позволяет нам эффективно реагировать на любые провокации.
Надо учитывать прежде всего причину такой провокационной деятельности. Несмотря на конструктивную риторику вокруг саммита в Женеве, никто за океаном не отказывался от стратегической линии на сдерживание России. Никто в Брюсселе и в НАТО не отказывался от восприятия России как противника, как врага. На таких подходах и строится вся провокационная конфигурация. Это реальность, в которой мы живём и будем жить дальше, потому что никто не откажется от стратегических посылов, которые я упоминал. Но мы обладаем стратегическим потенциалом, чтобы эффективно реагировать на устремления к сдерживанию России.
Вячеслав НИКОНОВ
Даже если бы мы потопили этот эсминец... Рассматривалась ли такая возможность в министерстве обороны, в нашем руководстве в Кремле? К тому же на днях заместитель министра иностранных дел Сергей Алексеевич Рябков завил, что такая «опция» реальна. Как вы считаете, Дмитрий Сергеевич, есть ли такая возможность — в следующий раз взять и потопить? Тем более что Путин сказал: войны из-за этого не будет.
Дмитрий ПЕСКОВ
Мы тяготеем к апокалиптическим сценариям... Британский эсминец, действительно, нарушил границу России и вошёл в её территориальные воды. Потом капитан судна в какой-то момент отвернул с курса и покинул нашу акваторию. А если бы он этого не сделал? Наши моряки и военные лётчики вынуждены были бы действовать жёстко — по уставу. Здесь нет места для волюнтаризма, но есть шаги, которые предписаны в случае нарушения границы Российской Федерации.
Вячеслав НИКОНОВ
Наглость, что называется, зашкаливает. И это потому, что Соединённые Штаты и их союзники никак не могут избавиться от комплекса превосходства, от осознания, что они избраны, что должны вести весь мир за собой. На самом деле за таким поведением стоит — и Путин об этом справедливо сказал — просто ослабление глобальной роли Соединённых Штатов и их союзников и возвращение к многополярному миру. Вот что сказал Владимир Путин:
«Условные папы и мамы в тех же Штатах, очень уважаемые аналитики, даже учёные и практики в прошлом, дают рекомендации своему политическому руководству, своему политическому классу, который находится у власти, в широком смысле этого слова. Какие рекомендации? Они им говорят: «Послушайте, период, когда мы были абсолютными гегемонами после окончания холодной войны и крушения Советского Союза, период однополярного мира прошёл, и вы должны исходить из того, что мир меняется, меняется быстро».
И я очень рассчитываю на то, что всё-таки осознание того, что мир меняется и в этом меняющемся мире произойдёт переосмысление своих собственных приоритетов и интересов, приведёт к тому, что всё-таки мировое устройство примет более благообразный характер, а наши отношения, в том числе с Соединёнными Штатами, войдут в нормальные рамки».
Вячеслав НИКОНОВ
В Соединённых Штатах действительно есть большая группа политиков, аналитиков, которые призывают: Америке надо снизить свои глобальные амбиции. Но есть и другой лагерь, где говорят, что Америка должна ещё более решительно отстаивать свои интересы, «дожимать» Россию. Вы, Дмитрий Сергеевич, участвовали во всех переговорах, которые шли с президентом Байденом и его командой. Вопрос такой: вы почувствовали, что «папы» и «мамы», которые говорят о необходимости для Америки учитывать свою слабеющую роль в многополярном мире, доносят свой голос до американского президента?
Дмитрий ПЕСКОВ
Публичная риторика президента Соединённых Штатов, выступающего, например, в Конгрессе — это одно, а тон переговоров — совсем другое. На встрече в Женеве тон был, действительно, конструктивен, но это не значит, что два президента говорили в унисон. Нет, никоим образом. Они чётко фиксировали «красные линии» и те области, где договорённости вообще невозможны, они соглашались, что по целому ряду вопросов нет смысла даже пытаться сближаться, потому что позиции расходятся диаметрально.
Но это был конструктивный разговор, призванный обозначить те области, где возможен диалог и выход на какие-то договорённости в интересах двух стран и в интересах всего земного шара, когда мы говорим о стратегической безопасности и мировой стабильности. Никакого менторства там не было и быть не могло. Вообще менторский тон на переговорах с президентом Путиным невозможен в принципе. В таких случаях он даёт такие ответы, которые сигнализируют о недопустимости такой риторики. Её и не было.
Каких результатов следует ждать от женевских переговоров, мы пока не понимаем. Мы не склонны надевать розовые очки, поэтому отдаём себе отчёт, что Соединённые Штаты не отступят от своей стратегической линии — линии достаточно недружественной в отношении Российской Федерации. Однако хочется надеяться, что готовность президента США идти на диалог с Россией там, где это выгодно двум странам, не потонет в бюрократических коридорах «глубинного государства», как это было при предыдущих администрациях.
Дмитрий САЙМС
Надо учитывать соотношение сил в Вашингтоне между, условно говоря, сторонниками умеренной линии и теми, кто придерживается политики давления на Россию и её освобождения. В пятидесятых годах была в ходу идея не только сдерживания того, что называли агрессией Советского Союза, но и освобождения Восточной Европы, а потенциально — и самого Советского Союза от коммунизма. Сегодня в Соединённых Штатах тоже есть сторонники освобождения России. Они ведут дебаты со сторонниками умеренной линии. Я согласен, что много аналитиков видят ситуацию так, как её описал президент Путин. А именно: Соединённые Штаты больше не обладают гегемонией и не должны к ней стремиться, потому что добиться её трудно, а удержать невозможно.
Вопрос в том, сколько политиков придерживаются подобной точки зрения. Мы говорим не об аналитиках, а о политиках, и таких политиков я вижу очень и очень мало. Может быть, с десяток наберётся. В средствах массовой информации таких людей тоже немного. Есть журналисты, вполне реалистично видящие окружающую действительность, но они не делают погоды в своих изданиях.
Всё может измениться после выборов в конгресс в ноябре следующего года. Республиканцы будут отчаянно бороться за то, чтобы вернуть контроль над конгрессом. Я не знаю, насколько это вероятно, но точно не исключено. И пока не наступили выборы, у меня складывается впечатление, что партия сдерживания и давления, скорей всего, будет иметь преобладающее влияние в Вашингтоне. Вы сказали, что пока не понимаете, каких результатов ждать от саммита в Женеве. Я вам аплодирую, потому что это честный и взвешенный ответ. Так как же, по-вашему, вести себя с Соединёнными Штатами без готовности к диалогу с их стороны, если диалог предполагает равноправие высказываний и уважение позиций?
Дмитрий ПЕСКОВ
Президент Путин — сторонник прагматизма в отношениях со всеми государствами, в том числе и с Соединёнными Штатами. Он реалистичен в своих подходах, потому что полностью понимает сущность американской политики, особенно в том, что касается нашей страны.
Президент Путин прагматик, поэтому и говорил в Женеве, что, несмотря на критическую массу разногласий в отношениях Москвы и Вашингтона, надо оставить в покое наших бизнесменов. Именно они больше всех заинтересованы в сотрудничестве двух стран — осуществлять совместные проекты, зарабатывать деньги, рассчитывать перспективы. Но особенная готовность оставить бизнес в покое с американской стороны пока не прослеживается. В Соединённых Штатах не хотят дать зелёный свет своим бизнесменам, чтобы они заходили на российский рынок, инвестировали средства в совместные проекты. Путин приводил примеры, когда американцы сами заставляли свои компании, например, Exxon Mobil, отказываться от мегакрупных проектов в Чёрном море. И американские компании теряли деньги из-за решения американских властей.
Путин хорошо понимает, что сегодня невозможно во внутренней политике США повлиять каким-то образом на политические предпочтения и настроения избирателей — на выборах любого эшелона. Можно как угодно обращаться и к политическому истеблишменту, и к американскому народу в пользу налаживания добрых отношений с Россией. Это невозможно. Это не услышат, потому что не востребовано во внешней политике Соединённых Штатов. Зато здесь востребован тезис о конфронтации с Российской Федерацией, о сдерживании России. Путин прекрасно это понимает и выстраивает отношения с учётом реальности, с которой нам предстоит жить.
Это не означает, что диалог невозможен. Мы видим, что в Женеве он состоялся и был конструктивен. Посмотрим, что будет дальше. Определённая доля непредсказуемости у наших заокеанских визави присутствует, и это, наверное, серьёзно осложняет все дела.
Вячеслав НИКОНОВ
Неделя перед саммитом началась с телефонного разговора президента Путина с председателем КНР Си Цзиньпином. Они договорились о продлении на следующие двадцать лет Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве. Путин поздравил китайский народ со столетием Компартии Китая. Это событие и для нас имеет большое значение. Во всяком случае, я принимал участие в трёх мероприятиях, посвящённых этим событиям. Прошла научная конференция в МГУ, где я являюсь деканом факультета государственного управления. Большую выставку, посвящённую двум этим событиям, открыли в Государственной Думе. Большая научная конференция была организована и в посольстве Китая. Президент Путин не забыл упомянуть Китай на своей прямой линии:
«Вот смотрите: если в 1991 году ВВП Китая был 20 процентов от ВВП США, то сегодня, по данным тех же американских источников, — сколько? — 120 процентов. То есть совокупный ВВП Китая стал выше по паритету покупательной способности, чем ВВП США. Объём торговли того же Китая с Европой превысил объём торговли США со своим главным союзником — объединённой Европой.
Понимаете, мир кардинальным образом меняется. А наши партнёры в тех же Штатах, с одной стороны, понимают это — и вот поэтому встреча в Женеве; а с другой стороны, во что бы то ни стало стараются сохранить своё монопольное положение, и отсюда — пожалуйста, вот вам угрозы и дальнейшее деструктивное поведение и с учениями этими, и с провокациями, и с санкциями. Это не от нас зависит, это зависит от них».
Дмитрий Сергеевич, в Женеве обсуждали Китай?
Дмитрий ПЕСКОВ
Напрямую о Китае не говорили. Вместе с тем соперничество с Китаем, осложняющее жизнь Вашингтону, витало в воздухе. Да, 25 процентов мировой экономики приходится на долю США, а по паритету покупательной способности Китай уже обогнал Соединённые Штаты. Это как раз и есть те самые изменения, которые делают далее невозможными притязания США на глобальное лидерство и на гегемонию. Слишком глубоки изменения, происходящие в мире.
Партнёрство с Китаем для нас стратегически важно. Отношения Путина и Си Цзиньпина являются прочной базой для дальнейшего продвижения общих интересов во всех сферах, включая самые чувствительные. Для Российской Федерации это главное. В нашей стране никто и никогда не зацикливался на каком-то одном направлении в международных делах. Так будет и дальше. Личная встреча в ближайшее время будет зависеть от эпидемиологической обстановки. Но два наших лидера постоянно общаются. Между Москвой и Пекином есть линия связи, которая позволяет качественно вести переговоры на высшем уровне и с самой высокой степенью секретности. Само наличие такой связи тоже говорит об особом уровне наших отношений с Китайской Народной Республикой.
Дмитрий САЙМС
Всё, о чём мы здесь говорим, в Вашингтоне видят. Но говорят об этом несколько покровительственно, как принято в Public relations. Это фасад. На самом деле в Вашингтоне размышляют так. В российском руководстве — умные и прагматичные люди, которые видят, что рост Китая представляет потенциальную проблему больше для России, чем для Соединённых Штатов. Поэтому не нужно России даже предлагать какую-то большую цену за отдаление от Китая. Надо просто дать время российским руководителям. Они сами одумаются, а Китай своим поведением напряжёт Москву и заставит подумать о других вариантах. А такие варианты будут в новой, более гибкой, дипломатии в отношении Вашингтона.
А теперь об Украине. Президент Путин сказал одну очень важную вещь: Украина находится под прямым иностранным управлением. Вот его слова:
«Меня беспокоит более фундаментальная вещь, а именно — начало военного освоения украинской территории. По Конституции Украины там не может быть иностранных военных баз. Можно создать учебные центры, можно создать какие-то другие, пользоваться другими формами. Военное освоение территории, которая непосредственно граничит с нами, создаёт для нас существенные проблемы в сфере безопасности. Это уже реально касается жизненных интересов Российской Федерации и народа России. Конечно, вот это вызывает беспокойство, и об этом мы должны думать».
Это очень серьёзное заявление. Если Россия видит в действиях украинских властей, в их политике прямую угрозу, то это означает, что вызов исходит от соседней страны, которая находится под прямым иностранным управлением. Если так видит президент Путин, что может Россия по этому поводу сделать? Ведь другой такой прямой угрозы российской безопасности с других сторон нет.
Дмитрий ПЕСКОВ
Это и есть те самые красные линии, о которых говорил Путин. Но хочу вернуться к Китаю. Вы совершенно правильно отметили, что Америку беспокоит рост Китая. Но кого может беспокоить этот рост? Только того, кто претендует на мировую гегемонию. Беспокоит ли рост Китая Россию, будет ли беспокоить? Нет. Потому что Россия не претендует на мировую гегемонию. Наоборот, наша страна видит дополнительные возможности в двухсторонних отношениях, потому что Китай растёт — и растёт очень быстро. С течением времени у России никакого беспокойства не будет. Мы заинтересованы, чтобы наш великий сосед был процветающим и дружественным.
А вот Украина находится под прямым влиянием Соединённых Штатов Америки. Она считает, что решить свои внутренние проблемы с Донбассом можно, вступив в НАТО, по сути, в антироссийский военный союз. С моей точки зрения, это является очень серьёзным заблуждением. Устремление в сторону НАТО может только добавить нестабильности всему европейскому континенту, фактически может перечеркнуть все возможности нормализации отношений России и Украины и добавить напряжённости по всему периметру наших границ. Для президента Путина это является большой и глубокой обеспокоенностью, это причина для принятия мер по обеспечению безопасности наших границ и укреплению паритета в Европе. Ни у кого не должно быть сомнений, что президент Путин понимает всю потенциальную опасность таких устремлений Украины. Руководство России заранее занимается архитектурой тех мер безопасности, которые застрахуют нас на случай продолжения провокационных устремлений Украины.
Вячеслав НИКОНОВ
Настоящую политическую бурю в Киеве вызвало заявление Путина о том, что русские и украинцы — один народ. Для большинства россиян это заявление бесспорное, впрочем, как и для большинства украинского народа. Но для украинской политической элиты это неприемлемо. По поводу заявления Путина высказались все, в том числе и президент Зеленский:
«Давайте, наконец, расставим точки над i. Мы точно не один народ. Да, у нас есть много общего — история, память, соседство, родственники, общая победа над фашизмом и общие трагедии. Были бы украинцы и россияне одним народом, то в Москве, скорей всего, ходили бы гривны, а над Государственной Думой развевался бы жёлто-голубой флаг».
Дмитрий Сергеевич, что вы скажете на это?
Дмитрий ПЕСКОВ
Над Государственной Думой и дальше будет развеваться российский триколор. Президент Украины сказал, что у нас общая часть истории. Это не так — у нас общая история в целом. Украинцы и русские, конечно же, один народ, одна историческая общность. Тут нет смысла дискутировать, потому что для нас это очевидно. Президент Путин завершает работу над статьёй о едином народе, в которой будут даны исчерпывающие оценки.
Вячеслав НИКОНОВ
На прямой линии президент поднял ещё одну важную тему — это проблема русских, которые подвергаются языковой дискриминации и другим формам ущемления в правах:
«Я не считаю, что украинский народ является недружественным. Нет, мы единое целое. А вот сегодняшнее руководство Украины явно недружественно к нам. Это совершенно очевидно. Иначе трудно было бы объяснить проект закона, который сейчас внесён президентом в Раду. А именно — закон о коренных народах Украины, где русский народ объявляется некоренным на украинской территории. Это уму непостижимо! Испокон веков там жили русские люди, а теперь они объявляются некоренными. К чему это приведёт? Часть людей захочет уехать. А куда? Ведь остаются квартира, работа и прочее. Значит, они буду вынуждены переписать национальность, чтобы не чувствовать себя людьми второго сорта. Это приведёт к сокращению общего числа русских. По негативным последствиям это сопоставимо с применением оружия массового поражения».
А что предполагает адекватный ответ на применение оружия массового поражения?
Дмитрий ПЕСКОВ
Это огромная трагедия Украины — она выращивает молодое поколение в духе ненависти к русским. Трагедия в том, что на Украине слишком много русских, чтобы их ненавидеть. Поэтому это будет разрушительной ненавистью для самой страны. Путин прямо сказал, что это дружественный нам народ. А то, что у них такие руководители... Это ещё одна неудача Украины. Будем надеяться, что она справится со всеми напастями и найдёт путь к светлому будущему.
Дмитрий САЙМС
Когда Владимир Путин в своё время стал премьер-министром, а потом — президентом, он тут же стал договариваться с европейскими лидерами. Эти переговоры в основном были успешными. Я не имею в виду немедленные результаты, но уровень взаимного понимания и даже симпатии был очень высок. Сейчас Европой руководят совсем другие люди.
Из старожилов, если можно так выразиться, осталась Ангела Меркель, которая тоже скоро собирается уходить. Да и Меркель сегодня другая. Много лет назад, когда она была только лидером своей партии, на одном приёме в Вашингтоне мы оказались рядом. И она разговаривала со мной по-русски. Уже тогда она была озабочена уровнем нараставшей враждебности Вашингтона к России. Хотя тогда, при администрации Буша, этот уровень был несравненно меньше, чем сегодня.
Итак, президент Путин имеет дело с лидерами, которые пришли к власти за последние годы. Они отражают настроения новой Европы. Кроме новой внешней политики появилась новая массовая культура и новые ценности. Как видит президент Путин отношения с этой изменившейся Европой, во многом недружественной России?
Дмитрий ПЕСКОВ
Путин всегда придерживается двух, как модно говорить, треков в отношениях. Первый трек — это отношения с европейскими государствами, которые, несмотря на все сложности, находятся сегодня, скорее, в позитивном спектре. Это российско-германские, российско-французские, российско-итальянские отношения. Идёт торгово-экономическая кооперация, инвестиционное сотрудничество, и здесь есть хорошие перспективы.
А что касается второго трека, отношений Москвы и Брюсселя, то, как мы видим, они являются заложниками абсолютно русофобского подхода — в первую очередь, со стороны «младоевропейцев» и Польши. Они занимают непримиримую позицию. Это те страны, которые больше всего обеспокоены эфемерной угрозой со стороны Российской Федерации. И одновременно это те самые государства, которые последовательно идут по пути нагнетания напряжённости. Они открывают свои территории для американских самолётов и воздушных сил НАТО, они размещают воинские контингенты НАТО и инфраструктуры альянса. В результате американские и натовские военнослужащие всё ближе и ближе придвигаются к нашим границам. Россия вынуждена усиливать меры по обеспечению своей безопасности.
Идёт ли всё это на пользу стабильности и защищённости границ на европейском континенте? Возникает замкнутый круг. С одной стороны, мы видим желание Франции и Германии говорить с Россией, несмотря на все разногласия, а с другой стороны, мы отмечаем абсолютно непримиримую позицию «младоевропейцев», которые блокируют мирные инициативы со стороны государств «старой» Европы. Как Европа справится с этим замкнутым кругом, трудно сказать. Президент Путин в статье в «Die Welt» уже сказал о заинтересованности в налаживании отношений с Европой. В заинтересованности и в готовности к этому со стороны России. Если Путин говорит, то он, как мы знаем, это делает. Здесь Путин конструктивен — мяч на стороне Евросоюза.
Вячеслав НИКОНОВ
Остановлюсь на позиции «младоевропейцев». На прямой линии прозвучал вопрос: почему такой короткий список недружественных России государств? Туда из европейских государств входит только Чехия. Она вдруг выступила с претензией на компенсацию за взрыв на оружейном складе — в размере 26 миллионов евро. На мой взгляд, это верх наглости. Ведь чешская сторона до сих пор не предъявила ни одного доказательства нашей вины. Итак, почему такой короткий список и что делать с чешскими аппетитами?
Дмитрий ПЕСКОВ
Вся эта история трудно поддаётся анализу с точки зрения здравого смысла. Её трудно комментировать, оставаясь в рамках легитимной лексики.
А по списку всё очевидно. Никто не собирается злоупотреблять включением в этот список большого количества государств. Это список стран, которые действительно переходят границы разумного в выражении недружественности Российской Федерации.
Дмитрий САЙМС
Хочу хоть задним числом поучаствовать в прямой линии. Мой вопрос касается коронавируса в Москве. А точнее — действий московских властей, которые ограничивают доступ в рестораны всем, у кого нет официальной российской вакцинации или кто не сделал тесты. Рестораторы жалуются. А многие иностранцы собираются уезжать из России, потому что из них делают граждан второго сорта. И что ещё хуже — автоматизированная система в Москве по получению QR-кода вообще не работает, либо работает так, что нужно быть специалистом по информационным технологиям, чтобы пользоваться системой. Поскольку это выходит на международный уровень, то у меня такой вопрос: это всё только в компетенции московских властей или есть возможность деликатно поправить ситуацию со стороны президента?
Дмитрий ПЕСКОВ
Хочу начать с пожелания всем нам. Пусть невозможность ходить в рестораны будет нашей самой большой проблемой. Хотя я понимаю, что для тех, кто приехал в Москву, невозможность нормально питаться становится проблемой. Но если на весы положить комфортное пребывание в Москве иностранцев с одной стороны, и здоровье и жизнь москвичей с другой стороны, то нет даже вопроса, что важнее. Это и является приоритетом для всех, особенно для московских властей.
Да, есть трудности с получением QR-кода, и система работает не всегда должным образом. Но у меня нет сомнения, что в ближайшее время всё это будет нормализовано. Не будем забывать, что по уровню цифровизации и внедрению её в экономику и социальную сферу Москва является одним из передовых городов мира.
Мы с вами живём в чрезвычайной ситуации. Очередная вспышка коронавируса в Москве и в Российской Федерации диктует необходимость жёстких мер. Жизнь и здоровье россиян, москвичей — абсолютный приоритет.
Дмитрий САЙМС
Я не хотел сказать, что мы имеем дело с трагедией. Это пока проблема. И чтобы проблемы не росли, а уменьшались, хорошо, чтобы администрация президента о них тоже знала. А в целом, мне кажется, разговор получился интересным и продуктивным. Спасибо!
Журнал «Стратегия России» , август 2021 г.