Слово главного редактора
01.07.2019 | Журнал «Стратегия России»Есть две расхожие фразы, которые сами по себе звучат банально — «нет ничего вечного» и «мир стремительно меняется». Однако в связке они приобретают глубокий смысл — мир стремительно меняется, потому что нет ничего вечного... После окончания холодной войны прошло три десятилетия. По историческим меркам — мгновение. Но как за это время кардинально поменялось понимание того, что такое мировая система, каковы её основные игроки и каково место России в глобальном мире!
Первое десятилетие было расцветом глобализации, рухнули стены, отделявшие два блока. Заговорили о конце истории в связи с триумфальным утверждением либеральных ценностей и превращением Соединённых Штатов в единственную сверхдержаву. Многие восприняли это как закономерный итог развития цивилизации. Однако глобализация в значительной степени означала лишь создание условий для экономического, политического, духовного проникновения Запада во все поры тогдашнего мира. Символом торжества глобализации стала концепция существования Америки как новой Римской империи, как державы, способной в одиночку решать любые проблемы мировой политики. Возобладало понимание того, что западные ценности и институты являются истиной в последней инстанции для всего остального человечества.
Но второе десятилетие стало временем разочарований. Американское однополярное доминирование «завело» Соединённые Штаты в Ирак и Афганистан, привело к огромному количеству конфликтов ради борьбы с терроризмом, который в результате вырос в сотни раз. К тому же второе десятилетие отличилось мировым экономическим кризисом, поставившим под вопрос эффективность всей западной экономической модели. Началось постепенное восхождение иных центров современного мира.
Третье десятилетие стало периодом очень важных процессов: сейчас происходит смещение центров мирового развития с Запада на Восток, с Севера на Юг. Современный мир совсем не тот, каким он был в период расцвета глобализации. Мы вступили в эпоху, которую всё чаще называют деглобализацией. Торговые войны, протекционизм, санкции — все эти явления далеки от идей глобализации.
Запад теряет свои позиции глобального доминирования. Чтобы в этом убедиться, достаточно сравнить динамику развития стран Запада и новых центров силы по ряду важнейших параметров, определяющих уровень влияния политических акторов в современном мире.
Если тридцать лет назад на совокупный Запад приходилось примерно 80 процентов мировой экономики, сейчас — меньше 40 процентов. Западная экономическая модель уже мало кого вдохновляет, да её и невозможно воспроизвести. Вся суть её в том, чтобы занимать вершину мировой экономической цепочки, но на этой вершине мало места.
Образцами экономического роста стали две новые поднимающиеся сверхдержавы — Китай и Индия, на долю которых в последние годы приходится практически половина мирового производства.
На государства НАТО приходится почти 80 процентов мировых военных расходов, но это не даёт Атлантическому альянсу сопоставимого уровня боевой мощи. Большая часть средств идёт, например, на пенсии бывшим военнослужащим, социальные выплаты и поддержание военной инфраструктуры на всём земном шаре. Только у американцев в мире 800 военных баз.
Если мы посмотрим на качество вооружений, то увидим, что Россия значительно вырвалась вперёд по сравнению с США. Те системы вооружений, которые демонстрировал президент Путин, доказывают качественное превосходство Российской Федерации в этой сфере.
И в политике Запад тоже перестаёт восприниматься как образец для подражания. Пожалуй, нет ни одной страны, которая хотела бы клонировать американскую политическую модель, показавшую свою недееспособность в современных условиях. Сразу же после избрания президентом Дональда Трампа наступил паралич государственной власти, стало невозможно принимать законы и проводить какую-то осмысленную политику.
Тем не менее политически Запад все ещё очень влиятелен. Соединённые Штаты способны создавать проблемы кому угодно через механизм санкций. Хотя, как показывает опыт многих стран, противостоять этим санкциям вполне возможно.
Запад как коллективный центр силы кажется всё менее монолитным. Есть много примеров серьёзных расхождений между США и европейскими странами по целому ряду глобальных проблем, начиная от свободы торговли и заканчивая санкциями в отношении Ирана. Военно-политическое единство Запада тоже под вопросом.
Сама Европа всё менее важна для мировой политики, хотя столетиями именно Европа была главным её актором. Борьба за контроль в Европе означала, по сути, борьбу за контроль над миром. Европейский Союз теряет сегодня субъектность, поскольку каждое его решение должно быть консенсусным, а значит, труднодостижимым.
Одновременно происходит подъём альтернативных центров силы, причём каждый из них является центром великих древних цивилизаций.
Китай становится второй сверхдержавой, опережая Соединённые Штаты по паритету покупательной способности и темпам экономического роста. Китай превращается также в крупную военно-морскую и космическую державу, наращивающую своё геополитическое влияние. Китай реализует программу «Один пояс — один путь», финансируя и поддерживая создание глобальной Евразийской транспортной инфраструктуры.
На глазах меняется и поднимается Индия. Имея в последние годы темпы роста выше, чем у Китая, она стала третьей мировой экономикой по паритету покупательной способности. При этом Индия — страна очень резких социальных контрастов: нищета и кастовость соседствуют с молодой энергией, которая и обеспечивает стране лидерство во многих высокотехнологических отраслях и информационных технологиях.
Непонятно, появится ли суверенный центр силы в Латинской Америке. Такая возможность была у Бразилии, но в свете последних событий потенциал страны снижается, что нас, конечно, беспокоит. Ведь символом подъёма независимых центров силы в современном мире была организация БРИКС. Так же, как и Шанхайская организация сотрудничества.
БРИКС и ШОС позиционируют себя не как антизападные организации, но как самостоятельные центры силы, объединяемые в том числе определённой системой ценностей, среди которых — невмешательство во внутренние дела других стран, уважение к международному праву, приверженность к многополярности.
Все эти десятилетия, прошедшие после завершения холодной войны, были ознаменованы поиском России своего места в мире. Её нынешнее положение стало результатом непростых процессов. Какова же судьба России в глобальном мире? Это нелёгкий вопрос.
Первоначально, после распада Советского Союза, «доктрина Козырева» провозглашала интеграцию России в западный мир без всяких нюансов: «Россия — часть Запада». Эта доктрина не выдержала испытания временем в том числе потому, что Запад не рассматривал Россию как часть себя. Никаких схем интеграции предложено не было.
Затем начался период серьёзных разочарований и резкого обострения отношений России и Запада. К третьему десятилетию Россия и Запад начали воспринимать себя как разные миры, цивилизации и центры силы.
Сейчас просто не стоит в качестве цели интеграция России в западную систему. И на Западе не появились силы, заинтересованные в такой интеграции, и в России они исчезли — в результате тех действий, которые предпринимал Запад: это и расширение НАТО на восток, и бомбардировки Югославии, и война в Ираке, и многие другие факторы.
Сейчас становится все более очевидно, что Россия должна выступать как самостоятельный центр силы. В 1990-е годы это казалось нереальным: мы теряли субъектность, экономику, военную мощь. Экономически Россия пока не вернулась в первый ряд государств. У нас достаточно крупная, но не доминирующая экономика, не выдерживающая сравнений с американским, китайским или индийским потенциалом.
Однако по всем остальным параметрам силы Россия является очень серьёзным игроком. Она действительно, если не первая, то точно не вторая в военном отношении. Россия — одна из немногих стран, способная открыто оппонировать Соединённым Штатам и ставить пределы американскому доминированию. В целом ряде случаев России это удавалось.
В то же время Россия сохраняет потенциал взаимодействия со всеми центрами силы. Китай и Индия рассматривают нашу страну в качестве важного стратегического партнёра. Руководство Китая вернулось к формуле «спина к спине», а это значит, что Россия для Китая — неизбежный стратегический партнёр. Тем более что обе страны во всех основных доктринальных документах США определены как главные враги Соединённых Штатов Америки.
Какова в целом картина мира, если анализировать современные угрозы? Возможно ли создание более безопасного мироустройства?
Надо сразу сказать, что мир не становится более управляемым, а потому договариваться в современном мире всё сложнее.
В Соединённых Штатах говорят о том, что рушится мировой порядок. А что понимать под мировым порядком? Чаще всего на Западе его трактуют как систему, обеспечивающую глобальное доминирование Соединённых Штатов Америки. Вот эта система действительно разваливается, а напряжение возникает во многом из-за того, что США и страны Европы стремятся этот процесс притормозить. А ещё лучше — повернуть вспять.
Мир, где центры силы так резко меняют своё соотношение, не может быть стабильным по определению. Он потенциально и реально конфликтен. В этом мире становится всё меньше правил. Тот фундамент, на котором в прошлом держалась определённая стабильность, — в первую очередь система контроля над вооружениями, — рассыпается. На смену идеям глобализации приходит принцип «каждый — за себя». Например, президент Трамп открыто провозглашает, что Америка и её интересы — превыше всего. И любые договорённости будут поддерживаться только в том случае, если они отвечают интересам Америки.
Торговая война США и Китая сотрясает всю мировую экономическую систему, она и дальше будет оставаться дестабилизирующим фактором.
Каким же может быть мировой порядок, к которому надо стремиться? На мой взгляд, идеальной была бы схема «концерта держав». Того «концерта», который в XIX веке обеспечил Европе самый мирный век в её истории. Создание «концертных» форматов цивилизационного диалога, безусловно, является очень важным фактором в современном мире. Иначе мир может просто сорваться. В сегодняшней Большой игре ставки абсолютны.
Вячеслав НИКОНОВ