Образование и новые технологии
03.04.2018 | Журнал «Стратегия России»8 февраля 2018 года состоялось заседание Комитета Государственной Думы по образованию и науке. Обсуждался вопрос «Развитие информатизации системы образования. Совершенствование законодательства в области электронного обучения и дистанционных образовательных технологий». Вёл заседание председатель Комитета Вячеслав НИКОНОВ. В частности, он сказал: «Информационные технологии активно вторглись во все сферы образования, но в России этот процесс тормозился законодательными ограничениями и практикой». Именно о необходимости совершенствовать законодательство в сфере электронного обучения говорили представители министерств и ведомств, участники заседания.
Вячеслав НИКОНОВ
Председатель Комитета Государственной Думы по образованию и науке
Информационные технологии активно вторглись во все сферы образования — и профессионального, и корпоративного. В то же время в России этот процесс в значительной степени тормозился законодательными ограничениями и практикой. Нередко под дистантом понималась просто профанация учебного процесса и подмена его. В то же время вопрос — назревший и перезревший, и чтобы не отстать в этой сфере, нам предстоит принять довольно много мер, в том числе законодательного, нормативного характера.
Олег СМОЛИН
Первый заместитель председателя Комитета Государственной Думы по образованию и науке
Я уверен, что развитие электронного обучения — вопрос не только о праве на образование, но и вопрос национальной безопасности. Кстати, это констатировалось и в рекомендациях парламентских слушаний, которые наш Комитет проводил в 2014 году.
По данным Высшей школы экономики, доля России в 2015 году на рынке электронного обучения составляет примерно 1 процент.
Вопрос о развитии электронного обучения связан с проблемой технологического прорыва. А что у нас здесь? Приведу данные из доклада А. Кудрина. Южная Корея производит в год 478 многофункциональных роботов, Китай — 30, Россия — 2.
Ситуация похожа на ту, которая была в ХХ веке. Тогда, как правило, экономическим прорывам предшествовали вложения в образование. Так было в Советском Союзе, в послевоенной Германии, Японии, в некоторых других странах. Сейчас, повторю, ситуация похожая. Развитие электронного обучения является во многом основой того самого технологического прорыва, о котором мы справедливо говорим в последнее время. Поэтому без электронного обучения модернизация страны либо невозможна, либо крайне затруднена.
Второй фактор национальной безопасности — связанный с электронным обучением. Среди основных игроков на рынке электронного обучения — образовательная платформа Coursera. Сегодня здесь 25 миллионов слушателей, из них миллион — российских. А четыре года назад на Coursera было примерно 10 миллионов слушателей, то есть рост составил 2,5 раза. Наблюдается серьёзный рост наших слушателей: четыре года назад их было 200 тысяч, значит, мы увеличили своё присутствие соответственно в 5 раз.
Во всём мире идёт борьба за человеческие ресурсы. Герман Греф, с которым я не всегда соглашаюсь, недавно заявил, что наши потери от вывоза человеческого капитала значительно превысили потери от вывоза капитала обычного. Положение усугубляется с развитием массовых открытых онлайн-курсов.
Наши зарубежные коллеги, или, как говорит Владимир Владимирович, партнёры, работают, словно кадровые агентства. Вы можете бесплатно изучить практически любой курс и немножко заплатить. Если захотите получить консультацию с преподавателем, придётся заплатить чуть больше. А когда наши ребята из России, из Индии и даже отчасти из Европы показывают хорошие результаты, им предлагают места в продвинутых университетах, а затем в высокотехнологичных компаниях. Надо сказать, что в Европе обеспокоены такой ситуацией.
Утечка человеческого капитала — это проблема, связанная далеко не только с электронным обучением. Но электронное обучение облегчает для наших коллег решение этой проблемы.
Каковы тенденции последнего времени в развитии электронного обучения?
С одной стороны, мы знаем, что появляются новые ресурсы, новые приоритетные проекты, в частности, «Российская электронная школа». Это проект, связанный с современной цифровой средой. Есть большой проект образовательной среды, связанный по преимуществу с высшими и профессиональными учебными заведениями. Есть «Цифровая школа», недавний проект, который выходит преимущественно на инфраструктуру, на развитие Интернета. То есть, мы вроде бы движемся в этом направлении, хотя оценки эффективности реализации проектов разные со стороны экспертов.
Однако мы наблюдаем явный откат по линии развития электронного обучения в высших учебных заведениях за последние годы. Это мнение практически всех экспертов. В чём причины? Их несколько.
Первая. Развитие электронного обучения на первоначальном этапе требует вложений, дальше оно может самоокупаться, но денег у российских вузов весьма и весьма немного. По данным Высшей школы экономики с 2012 по 2018 год происходило в реальном исчислении сокращение финансирования образования.
Вторая причина. Часть тормозов, которые мешали развитию электронного обучения, снята, но часть осталась.
Третья причина. Практическая невозможность заработать для вузов на развитие электронного обучения. Приведу только один пример. Московский экономико-статистический университет в недавнем прошлом был ведущим российским электронным вузом. По данным министерства, у него было первое место в официальном рейтинге. Пришла с проверкой Счётная палата. Руководителям университета высказали, что они поступают неправильно, наносят ущерб государству, продавая электронные курсы не по той цене, по которой продаётся платное образование.
Давайте подумаем. В ситуации, когда другие предлагают бесплатное образование, считать, что кто-то будет покупать электронные курсы по цене так называемого живого образования, просто нереалистично.
Что делал наш экспертный совет в этом направлении?
Совет существует давно. Когда-то мы были в числе разработчиков двух федеральных законов, касающихся сначала дистанционных образовательных технологий, а затем — электронного обучения и дистанционно-образовательных технологий. Мы участвовали в разработке этой части федерального закона № 273. В 2014 году мы вместе с председателем экспертного совета Владимиром Павловичем Тихомировым были у Дмитрия Анатольевича Медведева.
Мы ему рассказали о ситуации. Он весело смеялся, когда узнал, что московский вуз, ведущий обучение в режиме электронных технологий, для того чтобы учить студента из Владивостока, должен в Москве иметь 11 квадратных метров на этого самого человека.
Медведев дал поручение правительственным структурам, была создана специальная межведомственная рабочая группа. Она неоднократно заседала, выезжала в регионы, проводила заседания в Москве. Какие-то подвижки произошли. Но этих подвижек явно недостаточно для того, чтобы снять проблемы, о которых я вам говорил.
Теперь мы просим правительство рассмотреть вопрос о создании специальной комиссии по развитию индустрии электронного обучения, как это было сделано во многих странах. Мы просили Дмитрия Анатольевича лично возглавить такую комиссию по опять же международному опыту ввиду особой важности проблемы. Мы просим рассмотреть возможность подготовки закона об индустрии электронного обучения, поскольку силами только нашей группы такой закон вряд ли возможно разработать без участия правительства.
Мы недавно обсуждали эту тему с Ольгой Юрьевной Голодец. Она спросила: разве не сняты ограничения на развитие электронного обучения? И предложила представить такую информацию. Мы обязательно это сделаем, поскольку считаем, что это один из важнейших вопросов не просто для развития образования, а для развития страны в целом. Совсем недавно проходила международная конференция #EdCrunch, где сопредседателями одной из секций были Людмила Михайловна Огородова и ваш покорный слуга. Скажу прямо: нам довольно активно предъявляли претензии коллеги из вузов, в частности, из Высшей школы экономики, по неснятым ограничениям на развитие электронного обучения в нашей стране.
В проект рекомендаций мы предложили записать несколько положений. В частности, просим рекомендации министерства образования, чтобы открыть полноценное внедрение электронного документооборота. Мы все знаем, что при формировании регламентов государственной экспертизы и регистрации электронных изданий, в частности электронных учебников, тоже немало разного рода проблем. В том числе — обеспечение возможности признания образовательными организациями зачёта результатов освоения студентами массовых открытых онлайн-курсов. Сейчас это целиком отдано на усмотрение высших учебных заведений и вызывает, соответственно, совершенно разные трактовки в разных российских вузах.
Наконец, мы могли бы в нашей рабочей группе подготовить и внести в Государственную Думу проект федерального закона, предусматривающего идею новой категории образовательных организаций высшего образования — открытый университет или электронный университет. Вообще, во всём мире, в наиболее развитых странах, в Индии, в Китае электронные университеты насчитываются десятками. Они очень активно ведут работу в отношении и своих граждан, и граждан других государств. Евросоюз в своё время высказывал обеспокоенность по поводу утечки умов в Соединённые Штаты Америки. И сейчас на рынке электронного обучения Европа впереди Северной Америки. То есть Евросоюз определённые выводы сделал.
В заключение мы предлагаем, чтобы наш Комитет вернулся в порядке парламентского контроля в весеннюю сессию 2019 года к этому вопросу, заслушал Министерство образования и науки и другие министерства и ведомства о реализации настоящих рекомендаций.
Светлана ЕРМАКОВА
Начальник отдела поддержки этнокультурной специфики и особых форм образования Департамента государственной политики в сфере общего образования Минобрнауки России
Наше Министерство образования и науки ведёт огромнейшую работу в части электронной школы. Есть даже ведомственная целевая программа «Российская электронная школа». Мы сейчас занимаемся вопросом разработки даже электронных уроков. Подготовлено свыше тысячи тем в 2016 году, которые охватили весь комплекс учебных предметов 5-го и 6-го классов. Предметы 7-го и 9-го классов разработаны в 2017 году, это почти полторы тысячи тем. А вот темы с 1-го по 4-й классы и 10–11-й классы мы планируем разработать в 2018 году. Их будет свыше 1600.
Каждая тема должна сопровождаться минимум тремя дидактическими и методическими ресурсами: это видеолекции с объяснением материала урока, упражнения для отработки практических заданий, формирование умений, навыков и компетенции. Есть задание для контроля качества и усвоения теоретического и практического материала, методическое сопровождение темы. Расчётное количество дидактических и методических ресурсов будет составлять порядка 3120, а может быть, и более единиц. И только в 2018 году мы планируем, что это будет 4680 тем.
В целях взаимодействия между Минобрнауки России и правительством Москвы по формированию открытой информационной образовательной среды «Российская электронная школа» 12 сентября 2017 года подписано двухстороннее соглашение, которое определяет совместное развитие российской и московской электронных школ. Это размещается и обрабатывается сейчас нашим федеральным государственным автономным учреждением «Информика». Надеюсь, что совместными усилиями мы, конечно же, эту тему будем продвигать и дальше.
Вячеслав НИКОНОВ
Насколько я понял, к концу следующего года в электронном виде будет представлена вся школьная программа. Но сегодня в основном речь шла о вузовском образовании. Что в этом направлении делается? Ведь сегодня эта тема обсуждается на заседании комитета.
Светлана ЕРМАКОВА
Что касается вузовского образования, конечно, взаимодействие организовано, и работа такая тоже ведётся. Может быть, не так поступательно, но тем не менее. Я уточню у коллег, и мы обязательно ещё раз к этому вернёмся. Могу дополнить, что есть не только «Российская электронная школа», но ещё и приоритетный проект «Цифровая школа». И здесь в рамках этого проекта, конечно же, планируется достаточно много работы, связанной в том числе и с высшим образованием.
Вячеслав НИКОНОВ
А вообще в министерстве кто-нибудь отвечает за это направление? Департамент высшего образования отвечает за электронное образование? Но вы же не из Департамента высшего образования! Олег Николаевич, можете что-то добавить?
Олег СМОЛИН
За развитие образования в общеобразовательной школе, насколько я понимаю, — Татьяна Юрьевна Синюгина. А за высшее образование, соответственно, — замминистра до недавнего времени Людмила Михайловна Огородова. А теперь Ирина Петровна Потехина. Именно Людмила Михайловна Огородова обещала на конференции #EdCrunch, что до 1 января все оставшиеся преграды, связанные с развитием электронного обучения в высшем образовании, будут сняты. Но Людмилы Михайловны нет. Недавно на рабочей группе коллеги из министерства сказали: возможно, решим до 1 февраля.
Вячеслав НИКОНОВ
Понятно. В целом ответственного за это направление в министерстве нет. То есть оно разделено между высшим и средним образованием. Правильно я понимаю? Огородова действительно уже занимается другими делами, она — вице-губернатор Томской области. Хотелось бы по такому важному вопросу услышать более развёрнутое мнение министерства. Конечно, радует, что в школьном образовании это проработано. Но я не вижу большого рывка в дистанционном образовании, вообще в использовании электронного обучения в системе высшего образования.
Владимир ТИХОМИРОВ
Председатель экспертного совета по информационным технологиям в образовании и науке при Комитете Государственной Думы по образованию и науке
Россия в вопросах массового использования электронного обучения отстаёт от развитых стран Европы, Северной Америки, Южной и Юго-Восточной Азии. Причём отстаёт примерно на 10–15 лет. И если мы не начнём хорошо работать, то отставание будет только нарастать, а положение дел — ухудшаться. Наши конкуренты развиваются быстрее.
Я работаю в экспертном совете очень давно, почти 20 лет. Могу сказать, что рекомендации, которые вырабатывает наш совет, которые мы обсуждаем на парламентских слушаниях, воспринимаются примерно с опозданием в 10–15 лет.
Проблемы индустрии электронного обучения мы обсуждали в МИФИ почти 9 лет назад. Разработали концепцию закона, а потом и сам закон. И вот сегодня, почти через 9 лет, мы к нему обращаемся вновь. Хотел бы обратиться к депутатам: больше доверия к экспертам! Мы работаем на переднем крае, как шахтёры, добываем информацию, мотаемся по миру, обрабатываем огромные объёмы информации и несём всё домой. Мы искренне хотим, чтобы наша жизнь в нашей стране была лучше.
Теперь очень коротко о проекте решения. Надо разделять индустрию и само электронное обучение. Образование в индустрии электронного обучения в практике других стран занимает не более 25 процентов. 75 процентов — это технологии, разработка контента, провайдинг, хостинг, доставка оборудования и так далее. То есть это новая отрасль экономики. И очень важно понять, что это новая отрасль. Заходить на неё со стороны образования не очень эффективно, поэтому и тормозится развитие. Это новая промышленность, которой в России пока нет. Эта промышленность обрамляется своей государственной системой планирования, государственной системой статистических наблюдений. И цель — это массовое создание контента, а в конечном итоге, по практике западных стран, картина такая: 80–85 процентов населения вообще проходит теперь обучение по разным формам ежегодно. Если посчитать на примере России, то у нас ни парт, ни столов не хватит, если мы будем каким-то другим путём добиваться этого.
Россия на глобальном рынке цифровой экономики сейчас на 38-м месте, и у нас нет никаких позитивных движений в этом смысле, кроме риторики. В странах — наших конкурентах до крупномасштабной работы в области цифровой экономики подготовка шла 10, 15 и 20 лет. Фактически мы её только сейчас начинаем.
Какие выводы? Не может быть цифровой экономики без цифрового образования. Если мы сейчас не подтянем цифровое образование на должный уровень, о цифровой экономике, я думаю, через два-три года мы даже и говорить не будем. Нового ничего не будет. Это очень важный момент.
Нельзя сегодня в России всё сделать для индустрии электронного обучения. Нельзя. Здесь нужно ориентировать правительство, ориентировать депутатский корпус. Шлюзы надо здесь распаковывать. Мы, эксперты, вынуждены констатировать, что на данный период российская система образования не готова для подготовки кадров для нужд цифровой экономики.
Индустрия электронного обучения выходит за пределы традиционных, существующих сегодня систем, и к созданию такой индустрии надо готовиться. Темпы электронного обучения очень отстают от западных. А ведь в начале нулевых мы выровнялись с Западом, и где-то даже были в лидерах. То, что мы делали, признавалось западными экспертами как национальный прорыв. Но с 2012 года по 2014 были уничтожены флагманы электронного обучения. Это не только МЭСИ, но и другие вузы. Они просто перестали существовать. Также был разгромлен негосударственный сектор в области электронного обучения. Чтобы возродить всё это сегодня, потребуются немалые усилия.
Необходимо внести изменения в организационно-правовой статус высших учебных заведений, потому что нынешний статус не даёт возможности вузам привлекать инвестиции. У государства денег нет, к тому же государственные инвестиции всегда неэффективны. Значит, деньги вузы не могут привлекать, и никакой бизнес вкладывать не будет. Надо создавать привлекательность финансовых условий для учебных заведений. Иначе в университетах заниматься электронным обучением будет невыгодно.
После разгрома вышеперечисленных учебных заведений ректоры уцелевших свернули работы, ликвидировали большие подразделения. В вузах Санкт-Петербурга, где работало до 70 человек, никого не осталось. Боятся повторить судьбу ликвидированных вузов.
Надо вносить изменения в действующее законодательство. Я вынужден сказать, что сегодня очная, очно-заочная и заочная формы образования мешают электронному обучению. Без разработки отдельной государственной программы по трансформации российских высших учебных заведений, да и средних специальных учебных заведений, в цифровую форму мы никуда серьёзно не продвинемся.
Необходимо в вузах вводить новые специальности, которых пока в России нет, а в западных и восточных экономиках они существуют уже более тридцати лет. Это электронная педагогика, это технология электронного обучения, проектирование электронных образовательных процессов, электронных образовательных ресурсов и так далее. В западных вузах это давно работает, а в российских ничего похожего не было сделано.
Ещё одно радикальное предложение: вернуть в законодательное русло создание филиалов, представительств, учебно-консультационных пунктов. Онлайн-обучение — хорошо, но онлайн-обучение при консультациях, при поддержке на местах — значительно лучше. Ведь уровень компьютерной грамотности на местах ещё недостаточно высок. Ещё в 1930-х годах были учёно-консультационные пункты и технических, и финансовых, и разных других вузов, и они дали колоссальные возможности в образовании.
Необходимо начинать дискуссию об обмене государственных образовательных стандартов. Как бы хороши они ни были, срок их действия — пять лет. А электронные образовательные ресурсы меняются каждый день. Но чем больше вузы применяют новации, тем сильнее попадают под удар надзорных, контрольных и прочих органов.
Сергей АБРАМОВ
Директор Института программных систем РАН, член-корреспондент РАН
Мы сегодня обсуждаем законодательные уложения, которые мешают новым формам образования. Государственный надзор и государственное управление в сфере образования — это гигантский комплекс законов, подзаконных актов, людей. При этом цель образования в законе определена. Уважаемые вузы, решайте кадровые проблемы страны, нет другой цели, решайте кадровые проблемы государства, обеспечивайте кадрами те задачи, которые ставит сегодня власть и общество. И другой цели нет.
Однако всё, что сегодня есть в госуправлении, это не про результат, это про процесс. То есть нам диктуют, с какой ноги начинать и каким строем ходить. А куда идёшь, никого не волнует. Сегодняшнее госрегулирование, весь государственный надзор — это всё про процесс. Поэтому, как только появился новый процесс, то есть цифровое образование, мы тут же оказались вне закона. А если завтра появится ментальное образование, или образование под гипнозом, фармацевтическое образование?
Я работаю в образовании. Это творчество. Здесь деньги не зарабатывают. О чём плакались в Санкт-Петербурге вузы? Неужели культурные вузы только и просили: передайте нас в Министерство культуры? Да не про это они говорили. Посмотрите цитаты, там всё сказано: нас заставляют работать по стандартам. Нас укладывают в процесс, нам регулируют процесс, и никого не интересует результат. Вот как устроено сегодня государственное управление и государственное регулирование образования.
Давайте расширим узаконенные процессы, чтобы цифровое образование стало легитимным. И это надо сделать немедленно. Мы расширяем легитимные процессы, и цифровое образование становится допустимым. Но завтра появятся новые формы образования, и мы с вами соберёмся на ту же самую тему с опозданием на 10 или на 15 лет.
Это системная ошибка. Никто сегодня не интересуется результатом, все интересуются процессом. Причём и в этой части гигантское количество проблем и ошибок. Легко переделать всю систему так, чтобы сказать: вузы, нам не важно, как устроен ваш процесс. И сразу всё будет законно. Нам важен только результат. А госзаказ, который обращён к образованию, весьма простой: дайте востребованных и высококвалифицированных выпускников!
Можно ли проверить выполнение такого госзаказа? Можно ли убедить, что человек выучился без учебников? В 1975 году без учебников, без лекций и семинаров я учил математику, и до сих пор прекрасно её знаю. Сегодня это полное нарушение всех стандартов.
Можно ли найти критерии, которые проверяют действенность такого обучения? Можно. Надо взять сумму налога для физических лиц всех выпускников за последние три года. Если это большая сумма, значит, выпускники востребованы и у них высокая квалификация. Это невозможно подделать. Освобождаются гигантские ресурсы, которые сегодня тратятся на мониторинг, на этот чудовищный механизм.
У вас, коллеги, сегодня чудовищная системная ошибка. Говорю как учёный. У вас системная ошибка в управлении, вас интересует процесс, и вас не интересует результат. Поэтому сегодня надо расширить определение процесса, чтобы цифровое обучение стало легитимно.
Второй шаг — в кратчайшие сроки уйти от регулирования процесса и перейти к строгому контролю, надзору и проверке результата.
Руслан ГАБИДУЛЛИН
Первый проректор Восточной экономико-юридической гуманитарной академии (Уфа)
Я хотел бы затронуть в первую очередь региональную специфику в контексте сегодняшнего обсуждения. Отсутствие электронного обучения очень больно бьёт по регионам, по нашей стране в целом. Сворачивается сеть образовательных организаций, потому что многие вливаются в федеральные и национальные исследовательские университеты. Сегодня в Республике Башкортостан более 25 процентов выпускников школ ориентированы на столичные вузы. Более 60 процентов выпускников вообще уезжает из регионов.
Всё это серьёзно сказывается на кадровой политике и на потенциале наших регионов.
Мы недавно провели расширенное заседание Комитета по образованию Государственного Собрания — Курултая. Олег Николаевич Смолин и члены экспертного совета Комитета Государственной Думы по образованию и науке принимали участие в этом заседании. На нём были сделаны определённые выводы. Вот главные. Регионы достаточно продвинулись в подходах и разработках методик электронного обучения. Однако программы, которые сегодня принимаются на федеральном уровне, вся современная цифровая образовательная среда, цифровая школа, к сожалению, не учитывают опыт и методические и дидактические разработки регионов.
Например, в нашей республике мы сумели создать инфраструктуру электронного обучения, систему принятия управленческих решений в этой области. Создан совет при главе Республики Башкортостан по развитию электронного обучения. В этом же направлении действует ассоциация образовательных организаций. В Госкомитете по информатизации есть целое управление, которое занимается вопросами электронного обучения.
Что благодаря этому удалось сделать? В республике появилась платформа «Современная цифровая образовательная среда», есть контент, которым мы свободно обмениваемся. То есть регионы вполне способны создавать базу, откуда можно черпать силы, возможности и ресурсы.
Очень часто электронное обучение ограничивается тем, что достаточно сделать хороший электронный курс. Это, мол, и есть электронное обучение. К сожалению, это стержневое заблуждение мы наблюдаем во всех федеральных программах. Зато совсем не уделяется внимания методике, дидактике и инфраструктуре. А мы говорим о жизнедеятельности индустриальной экономики. Чтобы добиться такой жизнедеятельности, надо основательно вложиться в подготовку кадров цифровой экономики. Поэтому мы горячо поддерживаем предложение, которое прозвучало в докладе Олега Николаевича Смолина. А именно: необходимо обязательно вводить новую категорию вуза. Неважно, как его назвать: цифровой ли, открытый ли университет. Важно, чтобы он действовал по принципам, которые учтут специфику, характеристики, методику и дидактику современного цифрового образования.
Олег НОВИКОВ
Генеральный директор издательства «Эксмо», президент корпорации «Российский учебник»
По данным Всемирного экономического форума, 64 процента детей, которые пошли в школу в этом году, будут работать по специальностям, которые сегодня мы ещё даже не знаем. И треть навыков, которые в 2020 году станут необходимыми для большинства профессий, сегодня не рассматриваются как критически важные. При этом скорость и масштаб изменения в обществе требуют достаточно динамичной трансформации в условиях, когда большая часть учебных заведений построена в эру индустриальной экономики. И она не очень соответствует сегодняшним реалиям, а тем более реалиям завтрашнего дня.
Цифровые технологии создают новые возможности, их можно реализовывать достаточно быстро, они не требуют относительно больших инвестиций, как было в прошлом веке. Мы можем с их помощью повышать мотивацию учащихся, обеспечивать больший охват. Новые возможности предоставления информации, географический охват, возможность индивидуальных траекторий, в том числе и для детей с ограниченными способностями, создают действительно равные возможности для всех участников образовательного процесса. И ещё повышают мотивацию учащихся на получение новых знаний и компетенций.
Мы для себя рассматриваем основные задачи как повышение качественного образовательного результата за счёт персонализации образования. Совершенствование системы образования обеспечивает повышение конкурентоспособности страны на мировом рынке в долгосрочной перспективе.
Вот пример. В 2016 году у нас создана образовательная платформа «Лекто» — вначале как дистрибьютор электронного контента, сегодня как уже полноценная образовательная платформа. И мы видим, что учителя, ученики достаточно быстро начинают пользоваться её возможностями. Сегодня это 300 тысяч активированных лицензий на электронные формы учебников.
20 процентов российских педагогов так или иначе начали пользоваться цифровыми ресурсами корпорации. Мы открываем дистанционное обучение, обеспечиваем методическую поддержку педагогам и надеемся, что в течение трёх лет сможем полностью подготовить платформу для стопроцентного получения знаний в рамках общего образования. Это будут дистанционные университеты для педагогов, материалы к урокам, тесты и контрольные задачи. И эта система объединит школу, учителя, ученика, органы управления образованием. Вот к тому же возможность получения дополнительного образования. При этом ставится задача: перейти от предоставления сервисов по содержанию образования к организации системы взаимодействия участников образовательного процесса.
Что сегодня необходимо сделать? На мой взгляд, речь не идёт о существенном изменении законодательства. Но необходимо развивать и совершенствовать те нормативные акты, о которых сегодня уже говорили. В частности, ФГОС, который был создан в начале 2000-х и запущен более восьми лет назад. Да, он сыграл огромную позитивную роль, но сегодня уже не отвечает требованиям трансформации образования в цифровую эпоху. Необходима его актуализация, предусматривающая новые требования, особенно в части мониторинга качества метапредметных и личностных образовательных результатов. Тех самых компетенций, о которых сегодня много говорят. Сегодня образовательные результаты в рамках существующего ФГОСа нацелены только на получение баллов по ЕГЭ. Это неплохо, но это должно быть дополнено мониторингом компетенций, в частности, компетенций по использованию цифровых платформ, которые формируются в школе.
Актуально и создание новых профессиональных стандартов педагогических работников, их подготовка и переподготовка. Мы понимаем, что многим педагогам достаточно тяжело переходить на новые формы образования. Значит, должна быть принята достаточно масштабная программа подготовки и переподготовки существующих кадров, потому что сегодняшние учебные заведения не в состоянии в короткий срок обеспечить новый уровень педагогов. Соответственно, надо работать с теми, кто есть.
Не менее актуально и новое нормативно-правовое регулирование конкурентного рынка, определение зоны участия бизнеса в сфере образования.
Вот сегодня говорили про российскую электронную школу; это прекрасная инициатива, которая была реализована государством. Но проекты бизнеса, которые были направлены на создание аналогичных сервисов, похоронены, потому что бизнес сегодня не может конкурировать с государством по своим возможностям. Тем не менее в программе «Школа-2025» общий объём затрат на модернизацию образования запланирован в сумме 2 триллиона 835 миллионов рублей. Понятно, что сегодня у государства таких денег нет и не будет завтра. Соответственно, надо искать новые формы взаимодействия с бизнесом. Для этого нам нужна «дорожная карта», чтобы чётко понимать, где лежит область социальных проектов, которые государство будет финансировать, а где бизнес может реализовывать долгосрочные инвестиционные проекты. Соответственно, надо продумать механизмы частно-государственного партнёрства, преференций и грантов. Это то, что может стимулировать инвестиции как в общее, так и в высшее образование, в том числе электронное.
Артём АДЖЕМОВ
Президент Московского технического университета связи и информатики
Цифровизация явилась следствием появления мощной вычислительной техники, объединённой телекоммуникациями в глобальную инфраструктуру. Появилось достаточно широкое программное обеспечение, которое создало совершенно новые возможности. В интернет-пространстве создаётся совершенно новая инфокоммуникационная, достаточно интеллектуальная среда. И в этом смысле появились новые, как количественные, так и качественные, возможности пользователей.
Однако, как мне показалось, в основном используются возможности наращивания количественного порядка. Лет 20–30 назад никому бы в голову не пришло затребовать такое количество различной отчётной документации, как требуется сейчас. Тогда люди точно понимали, что традиционная печатная машинка не в состоянии создать такое количество разнообразных таблиц, файлов и прочего. Сегодня это всё можно сделать, поэтому появляется искушение из всей этой среды создать новую мощную печатную машинку, которая выдаёт огромный поток различной статистической информации. А ведь её человек не в состоянии обработать просто в силу объёма.
Значит, нужна интеллектуальная среда, которая это обрабатывала бы. Но такой среды нет. Поэтому такое явление нужно приостановить, ограничив количество существующих бумажных запросов. Все уже знают, что всякий поступающий запрос звучит приблизительно так: представить к такому-то сроку в электронном виде с последующей досылкой в твёрдой копии. Значит, возникает ситуация, когда дважды выполняется одна и та же работа. Хотя уже появились моменты, когда не требуется твёрдая копия. Но на фоне общей отчётной документации это не самая большая составляющая. Поэтому я бы призвал к тому, чтобы, рассматривая перспективу внедрения цифровых технологий, проходить до самого конца. То есть электронная форма представления материала становится юридически значимой и не требует соответствующего представления твёрдой копии.
Конечно, я понимаю, почему зачастую запрашивается эта твёрдая копия. Ведь не всегда понятны юридические последствия электронных материалов. Значит, здесь нужно чётко это регламентировать и понимать: вот порядок, ответственность, вот точная идентификация тех, кто присылает электронные документы, и они за всё отвечают.
Образовательная система, как любая глобальная структура, обладает достаточно большой инерцией. Это объективно. В этом есть и плюсы, и минусы. Мне кажется, что цифровая реформация, которая требует серьёзных качественных изменений, должна строиться так, чтобы каждый преподаватель чувствовал себя в этой трансформации достаточно ясно и понятно. Он не должен быть противником этой системы в силу инертности, но должен для себя увидеть хорошую перспективу, если он органично и эффективно войдёт в эту систему.
Сегодня, конечно, это всё отработано не до конца. Например, учебник, издаваемый традиционным образом, не всегда можно трансформировать в электронную среду. Ведь издательство, которое издаёт твёрдую копию, заинтересовано в том, чтобы реализовать напечатанный выпуск книг и только потом предоставить электронный доступ. Здесь тоже нужно продумать правила, по которым можно формировать максимально быстро электронные среды.
Я сам недавно прошёл это, написав учебник с учётом того, что магистратура стала уровнем высшего образования. У меня создана электронная составляющая с озвучиванием и лекций, и семинаров. Так вот, на мой взгляд, нужно обязательно обратить внимание на то, чтобы принимаемые правила и регламентирующие документы способствовали тому, чтобы для преподавателей это было не только интересно, но и финансово выгодно.
Кроме того, надо подумать, как сегодня преподаватель, защитивший кандидатскую диссертацию, может получать звание доцента. Что ему можно предложить сделать в электронной реализации его методического труда, чтобы впоследствии он мог претендовать на присвоение соответствующего звания. Равно так же, как и профессор. Тогда это будут конкретные стимулы для педагогического сообщества. И оно максимально быстро и эффективно включится в работу по цифровизации образования.
Любовь ДУХАНИНА
Заместитель председателя Комитета Государственной Думы по образованию и науке
Есть риски, связанные с технологиями обучения при использовании электронных образовательных ресурсов. В целом мы экспертно оцениваем, что сегодня в России существует сильнейшее отставание от современного запроса в развитии цифровизации информационных технологий при внедрении в образовательный процесс.
О системах, которые разрабатывают наши ведущие вузы. Учителя считают, что это просто дополнительный материал для педагога и для ученика. Наши передовые школы выезжают на международную выставку BETT в Лондон и закупают аватары. Это компьютерные аватары, которые помогают обеспечить индивидуальную программу развития, индивидуальную программу обучения.
Поддерживаю тезисы о кадрах. Назову только одну цифру. Сегодня в России потребность по специалистам в области IT — 400 тысяч. Сколько могут дать нынешние вузы? Порядка 40 тысяч. То есть нам нужно очень многие вопросы кардинально пересмотреть.
Хочу поддержать высказанную мысль о том, что скоро будет не только дистанционное образование, но и ментальное образование. Сейчас активно наращивается такой процесс, как биохайтинг, когда можно будет накачивать каждую мышцу, в том числе и мозг. И не видеть, не слышать, не учитывать разработки в этом направлении было бы стратегически неверно. Закон «Об образовании…» обязательно должен учесть возможности появления новых форм.
Вячеслав НИКОНОВ
Мы обсуждаем важнейшую тему, связанную с современным обществом. Совершенно справедливо было отмечено изменение рынка труда, потребностей в тех или иных специальностях, профессиях.
Много сегодня говорили о цифровой экономике, которая сейчас даёт потрясающие возможности. Цифровая компания «Амазон» стоит 920 миллиардов долларов, а «Роснефть», крупнейшая российская компания — 70. Почувствуйте разницу.
Цифровая экономика — это огромные возможности, и это хорошо понимают в нашей стране. Да, мы отстали, но будем наверстывать. Говорить, что ничего сейчас не делается, не предпринимается в этом направлении, нельзя.
Делается. Сейчас при правительстве работает несколько специальных рабочих групп, которые готовят законопроекты по созданию всей правовой среды для цифровой экономики. Насколько мне известно, на 2018–2019 годы планируется внести в Государственную Думу 58 законов, связанных с развитием цифровой экономики. Они будут регулировать самые разные аспекты, в том числе и связанные с электронным образованием.
Здесь прозвучали разные цифры из рейтингов, и они, конечно, тревожные. В то же время должен сказать, что значительная часть из того, что у нас делается в этой области, не входит в такие рейтинги и не может входить, потому что существует в закрытой сфере. С компьютерами не такая уж ситуация катастрофическая, как здесь было показано. Да, есть отставание, но, тем не менее, есть и большие возможности. Это, кстати, отражается в том, что фигура российского хакера стала демонической в мире.
Любовь Николаевна сказала, что мы можем выпускать порядка 40 тысяч IT-специалистов. Но в планах, в том числе и министерских, поставлена задача увеличить приём по этим специальностям, с тем чтобы довести выпуск до 500 тысяч человек. То есть опять же на порядок увеличить количество выпускников по IT-специальностям в течение ближайших 3–4 лет. Это тоже очень важная стратегическая задача.
Можем ли мы готовить качественных специалистов? Как показывает опыт, можем. Та же самая Кремниевая долина, где сосредоточены все высокотехнологичные компании, в значительной степени говорит по-русски. К сожалению, они говорят по-русски там, а не здесь. То есть качество подготовки специалистов у нас весьма и весьма высокое.
Что касается непосредственно цифрового образования, то здесь сошлись два процесса. С одной стороны, действительно, в этой сфере была большая халтура. Существовали вузы, которые на самом деле ничему не учили. Из-за этого были большие проблемы. Здесь это назвали погромом. Да, я думаю, с водой выплеснули и ребёнка, но воды было действительно очень много. Её просто необходимо было выплеснуть.
Бюрократизация. Безусловно, мы по этому вопросу работаем очень много, кое-какие результаты есть. Обсуждается переход полностью на электронный документооборот. Как говорится, виден свет в конце туннеля. Хотя, например, прокуратура сопротивляется. И если ей потребуется бумажная копия, вы её предоставите. Но по пути дебюрократизации надо идти дальше. Более того, надо формировать активную цифровую среду и на производстве, и в быту, и в сфере услуг. И здесь помогут новые технологии, запущенные в сфере образования.
Журнал "Стратегия России", апреля 2018 г.